Россия против Ханаана – последняя война. Далее – Конец света

Империя – понятие наследственное

Александр Дугин: Первый том Вашей книги посвящён Шумеру, Аккаду, Ассирии, Вавилону, Персидской и Римской империям. Заканчивается он на падении Константинополя. Чем обусловлена необходимость такого углубления в прошлое?

Константин Малофеев: Это ведь наше имперское наследие. От нас его как будто кто-то спрятал в пыльный подвал и закрыл на десяток ржавых замков. Это можно сравнить с тем, как после революции 1917 года нам начали внушать, что мы не дети своих родителей. А после переворота 1991-го и до недавних поправок в Конституцию некоторые деятели нам рассказывали, что у нас молодое государство, которому 30 лет.

А ведь смена политических систем – это пыль на фоне вечности. Могут меняться статьи законов, названия правителей и государственных органов, но гораздо большее значение имеет дух народа – логос, заложенный в него и в его государственность.

Поэтому, разумеется, мы родились и не в 1917-м, и не в 1991-м, и не в 1721-м, когда Россия объявила себя Империей. Наше рождение не следует отсчитывать и от того январского дня 1547 года, когда юный Иоанн Грозный был венчан на Царство по законам и обрядам Империи Нового Рима – Константинополя. Мы родились на свет даже не во время Крещения Руси Великим князем Киевским Владимиром. Мы не произошли из тех дерев и ночи на Ивана Купала. Мы гораздо древнее.

Но после того как равноапостольный князь Владимир крестил Русь, а Ивану Грозному водрузили на главу Шапку Мономаха как Царю (кесарю), мы стали прямыми наследниками Византийской, или Римской Империи, как они сами себя называли. А та, в свою очередь, была продолжением Империи Селевкидов, которая наследовала Империи Александра Македонского. И так – до древнейших Империй шумеров и египтян. Историософски всё это одна и та же Империя. Человеческая история интереснее "Игры престолов" и "Властелина колец" – она тоже полна персонифицированных смыслов.

ВИДЕО

"Антиимперия" Ханаан

– Мне кажется, Ваша работа очень важна и фундаментальна именно осмыслением вот этой непрерывности и всех исторических этапов имперского начала. Я, честно говоря, подобного обобщающего труда и не знаю. Но есть очень важный момент. Смысл любых терминов открывается более полно, когда есть антагонизм, противостояние. Не определить политическую позицию или национальную идентичность без "мы" и "они". Соответственно, если Вы говорите об Империи как тезисе, что является её антитезисом и когда он появляется в истории?

– Очень давно. Просто для нас он сегодня более ясен, потому что мы живём в цивилизации победившего антитезиса. Я её не называю "антиимперия", но, безусловно, она таковой является. Это мир олигархии, это мир транснациональных корпораций. В XX веке он был персонифицирован банкирами, владельцами Федеральной резервной системы, в XIX веке – масонами. Но все они имеют гораздо более глубокие корни – это цивилизация денег, ключевые понятия которой не служение, долг и честь, как у Империи, а прибыль, нажива, личный успех, потребительство.

Для меня было очень важно показать эту цивилизацию изнутри, потому что я инвест-банкир с 20-летним стажем и знаю, как она работает. Многие глубочайшие философы, как, например, Лев Тихомиров и наши современники – православные люди пишут про эту "цивилизацию зла", но не понимают, как она устроена внутри, потому что они там не были, она для них враждебна. А я в ней был и вышел оттуда обогащённый этим знанием.

То, что я называю в книге "Ханааном", возникло из купеческой, ростовщической Венеции, а ей предшествовала всемирная сеть раданитов – еврейских купцов раннего Средневековья. А те, в свою очередь, пришли из карфагенского Ханаана, который греки называли Финикией. До 2/3 золотого запаса тогдашнего древнего мира было сосредоточено в Карфагене – это было огромное, богатейшее государство. Римская Империя его сокрушила.

Но он возродился в других обличьях. В древнем же Вавилоне впервые – о чём я пишу в первом томе – монархия уступила олигархии. Олигархи ввели потрясающий обряд: монарха в Вавилоне публично унижали раз год, чтобы он не забывал, кто тут главный. Вот и президент Соединённых Штатов – Ханаана наших дней – два года назад был унижен шоу-бизнесом и медиаворотилами, незаконно свергнут и ничего не мог с этим поделать.

– Именно такие удивительные параллели меня и поразили в книге. То есть история – это не просто постоянная смена смыслов или накопления новых данных, а борьба двух вечных начал. И этот вывод соответствует геополитике. Потому что Рим и Карфаген служат в ней базовыми метафорами для противостояния цивилизаций "морской" – "атлантической" и "сухопутной" – континентальной. Вы пишете, что в "Империи", в отличие от индивидуалистического, потребительского "Ханаана", культивируется "служение, верность, честь, святость". Фактически – верх против низа. В чём суть этой имперской миссии?

– Главное в жизни Империи, как вообще в жизни любого государства, – это обеспечение наилучшего существования своим подданным. Но не комфорта, как нас обманывают сегодня, убеждая, что именно комфорт граждан – мерило "качества" государств. Это неправда. Скажем, в сегодняшней Европе комфортная бытовая жизнь, но она стонет от нашествия чужеземцев, которое там происходит, потому что европейцы растеряли свою идентичность. А комфорт её вовсе не требует. Чтобы потреблять ту или иную зубную пасту, печенье, пиво, не нужно иметь ни национальности, ни религии. Комфорт, возведённый в принцип, уничтожает государство.

Нужно просто быть идеальным атомизированным потребителем, государство которого – его скидочная система, его корпорация, бизнес-сообщество. Посмотрите, что происходит: "Гугл" стал "Алфабетом" – альфа и бета. То есть они претендуют на то, что они – новый язык. А "Фейсбуку" не нравилось быть просто "книгой лиц", и он переименовался в Meta, потому что хочет стать "Мета-Вселенной". Эти транснациональные компании уже конкурируют с государством как формой устройства жизни людей на Земле. И те "ценности" – переводя английское слово values, которые сегодня западный (ханаанский) мир нам навязывает – это антиценности. У них нет ничего ценного, кроме денег. Как это проверяется? Просто! Пусть встанут те, кто готов погибнуть за эти ценности. Я не думаю, что мы увидим много поднявшихся.

Противостояние начинается с терминологии

– Возможно, это объясняет развитие беспилотников, военных роботов. Просто нет людей, готовых умирать за эту ханаанскую олигархическую цивилизацию!

– И никогда не было. Карфаген воевал наёмниками, венецианцы воевали наёмниками. Они всегда воюют наёмниками, у них нет идеи. Они за деньги получают сервис по убийству. А потом нам предъявляют, что убийство на войне – это плохо. Правильно! Потому что если вы мыслите, что война – это сервис, то тогда это убийство. А если война – это положить душу свою за други своя, то это полная противоположность – самоотверженность, подвиг.

Александр Дугин и Константин Малофеев. Фото: Кара Андрей/Царьград

И от этого происходит сегодняшний разрыв в сознании молодых русских людей – "поколения смартфона". Потому что в смартфонах им навязывают ханаанскую потребительскую цивилизацию, в которой ты являешься мерилом всех вещей: делай то, что ты хочешь, – "ты этого достоин". Возьми кредит для того, чтобы материализовать любые свои желания, считай занудством и "отстоем" все высокие понятия и мораль твоих предков. А мы в этой же "смартфонной" парадигме пытаемся прививать патриотизм и любовь к нашим русским традициям. Но это невозможно, это чёрное и белое!

Не может быть никакой "суверенной демократии", не может быть никакого "русского шоу-бизнеса" – это так не работает. Это совсем другой мир, мы не можем даже употреблять их устоявшиеся термины, если хотим сохраниться, потому что мы – другие, мы – другая цивилизация, с абсолютно другими словами, лежащими в нашем генокоде.

Вот, например, мы у себя на канале вообще не хотим использовать термин "ЛГБТ". И когда мы называем эти вещи своими словами, "разврат" и "извращения", они начинают истерить. Потому что тем самым мы вытаскиваем кирпич, на котором основано всё здание их лжи. То есть принципиальная борьба идёт даже на уровне лексики и семантики. Мы не можем их словами даже описывать себя, потому что это тут же ведёт нас к поражению. И эту важную вещь должны понять и нынешние власти предержащие, и молодёжь, которая придёт к власти через 20-30 лет и будет управлять Россией.

Составные Катехона

– Из анализа Вашей книги следует принципиальный вывод: конец исторического наследования Империи в мире будет означать конец человечества и конец самой истории. Это, по сути, говорится во втором послании апостола Павла к Фессалоникийцам: "человек греха, сын погибели", то есть антихрист не придёт, пока сохраняется "Удерживающий теперь" – по-гречески "Катехон". Под этим понятием многие святые отцы разумели Римскую Империю.

Теперь благодаря Вашей книге русские православные люди, интуитивно проживающие опыт Империи, смогут лучше понимать сами себя, нашу историю, миссию России на базе серьёзного историософского обоснования. Я даже думаю, что пришла пора учредить новую науку об империи – василеологию, от греческого слова басилевс (василевс) – монарх.

– Вот Вы сказали, что "русские люди интуитивно проживают опыт Империи". И главный из таких русских людей, живущих сегодня, – Владимир Владимирович Путин – дал совершенно чёткий ответ имперца на поставленный ему вопрос: "Неужели Россия будет готова в случае ядерного нападения на неё ответить ядерным ударом?" Помните его изумительный ответ?

Да, для человечества это будет глобальная катастрофа... Для мира это будет глобальная катастрофа. А зачем нам такой мир, если там не будет России?

То есть конец Империи неотвратимо станет и концом мира. Это прямое геополитическое определение того, что мы с Вами сейчас обсуждаем.

– Так говорит Катехон...

– Второй русский человек, который так считает, который говорил мне это прямо, – Святейший Патриарх Кирилл. Он дал очень глубокую формулировку:

Конец света – это когда количество зла в мире превысит количество добра.

И удерживать мир от этого превышения – как раз наша имперская миссия.

При этом Русская Православная Церковь пронесла через безбожный советский период, через весь XX век эту имперскую идею. И лучшие моменты советской истории – сталинский разворот к русской культуре времён Жданова; брежневское возвращение к охране памятников и к нашему наследию в 1970-х – всё это происходило благодаря исторической миссии нашей Церкви, её Патриаршеству.

Александр Дугин. Фото: Кара Андрей/Царьград

Второй имперский институт, сохраняющий и передающий традиции через поколения – это армия. На недавнем расширенном заседании коллегии Министерства обороны, где выступали Путин и Шойгу, всё было строго по-имперски: никаких обиняков, никакого ханаанского словоблудия о "наших партнёрах". Там было чётко и ясно: "Они нас обманули, двигаясь на Восток, они надоели", – сказал Путин. А Шойгу чётко доложил, где находятся войска НАТО и откуда, соответственно, нас может ждать удар. Это тот реальный мир, в котором мы им противостоим, а они являются для нас вечной угрозой, потому что хотят нас уничтожить. И ничего другого у них в голове никогда не было. Поэтому армия – безусловный носитель имперского духа по самой своей сути.

Ну а третья составляющая Империи и, соответственно, "удерживающего" – это традиционная семья. Именно поэтому глобально господствующий ныне Ханаан и хочет её разрушить. Ведь семья это и "малая Церковь" и "малое Царство" во главе с царём-отцом. А они хотят превратить её в демократическое "нечто", где отношения вместо долга и любви будут строиться на расчёте, эгоизме и удовлетворении низменных потребностей.

Исходя из сказанного, долг Империи, русского Третьего Рима – сохранять все три эти составляющие, до конца противостоять мировому Ханаану.