Раскол Православия на Украине начался не вчера
Украинский политзаключенный о том, как церковный раскол влияет на жизнь в тюрьме
Для меня раскол начался уже очень давно. Но изначально я считал многие события малозначимыми. Ошибался... И начал учитывать их при анализе событий на Украине лишь в 2014 году.
Начало настоящего ментального раскола я ощутил, когда к нам в подвал мариупольского СБУ из тира, в котором проводила пытки контрразведка, привели отца Никона – монаха Свято-Успенского Васильевского мужского монастыря Донецкой епархии Украинской православной церкви (Московского Патриархата), расположенного в селе Никольское Волновахского района Донецкой области. От него пахло паленым мясом, поскольку он прошел пытку током «насухую» - одну из самых изощренных на тот момент в арсенале наших палачей. Он был в рясе, немного растрепанный, но на лице - улыбка. Мы тогда поразились его стойкости. Поздоровался, поздравил всех с православным праздником и сел на скамейку у стены.
Мы не стали его расспрашивать, все понимали, многие прошли через тир. Меня тогда поразило то, что его пытали люди, которые разговаривают и думают на русском языке, читают молитвы по русскому молитвослову, ходят в храмы Московского Патриархата, где их, скорее всего, крестили и где они крестили своих детей. Уже потом, в тюрьме, познакомившись с отцом Никоном поближе, многое узнал о его жизни. О Свято-Успенском Васильевском монастыре, возрожденном старцем Зосимой, об истории Церкви. О том, что Украина, ассоциирующая себя с Крещением Руси, в средних веках была полем религиозных раздоров и войн. Что, в принципе, продолжается и сейчас.
Он рекомендовал мне для чтения книги по защите веры, по истории украинского униатства. После прочтения этих книг и его рассказов многое для меня стало понятным...
В Мариупольское СИЗО каждую неделю приходили баптисты. Ходили по камерам, играли на гитарах, пели христианские песни на русском языке. Раздавали конфеты и чай. Вели беседы. Не скажу, что меня это раздражало. Но нехороший осадок оставался. И все время в воздухе висел вопрос: «Почему в СИЗО не приходит наш православный батюшка?»
На этапах приходилось пересекаться с военнослужащими ВСУ, которые рассказывали о создании службы войсковых капелланов. Большинство этих священников были представителями греко-католической церкви или филаретовского «Киевского патриархата». Мы же, православные политзаключенные и военнопленные, начали объединяться еще до ареста отца Никона. Вышли на руководство Мариупольского СИЗО и попросили устраивать молебны в молитвенной комнате. Наша камера стала первой. По субботам нас выводили молиться, мы раздобыли маленький молитвослов, зажигали свечку и по очереди читали молитвы.
С появлением батюшки всё изменилось в лучшую сторону. В молитвенной комнате появился импровизированный иконостас, хорошая православная библиотека. Батюшка, по просьбам арестантов, освящал камеры, крестил арестантов. По субботам и воскресеньям проводил молебны, на которые ходили практически все политзаключенные.
Впервые в жизни я исповедался и причастился. Мы сдружились с батюшкой и, бывало, после молебна задерживались и беседовали на различные темы. Он был оптимистом. Я же – реалистом. Видел, что на Украине, при кажущейся хаотичности, реализуется очень продуманный план развала русской цивилизации, частью которой была, есть и будет Православная Церковь.
Уже сейчас по тюрьме ходят слухи о том, что скоро в камеры начнут массово сажать православных батюшек Московского Патриархата. Но тогда, в 2015 году, на это были лишь намеки, и мы вместе мечтали о счастливом разрешении конфликта на Донбассе. Архимандрита Никона обменяли в феврале 2016 года. Меня этапировали в город Артёмовск (ныне Бахмут), и на долгие месяцы я был лишён общения с православными священниками. В Бахмутской тюрьме я опять слышал христианские песни баптистов. А сам молился в камере. Благо отец Никон подарил молитвослов и иконы.
И только в марте 2017 года, когда я объявил голодовку, администрация пригласила ко мне отца Сергия, который часто приходил в гости, и мы вместе молились. Тридцать пять дней он был мне опорой. Когда у меня уже не было сил ходить, мы молились прямо в камере. Одним из условий прекращения голодовки я поставил создание православной молитвенной комнаты для арестантов и регулярное посещение политзаключённых православным священником. Надо отдать должное, администрация тюрьмы к нашей просьбе отнеслась уважительно. И теперь у нас есть возможность молиться, исповедоваться и причащаться. Мы празднуем Пасху, Рождество, Покрова и другие православные праздники.
Верим в то, что Богородица нас не оставит. И мы, политзаключенные и военнопленные Украины, свою веру и принципы не меняем! На чём стояли, на том и стоим.