Дьявол спрятал Prada. Русский мир под угрозой?

Такие разные печали

Пока западные бренды гордо хлопали дверями, изображая уход с русского рынка, я была в командировке в Донбассе и, к счастью, позорных очередей за евробарахлом не застала.

Возвращаясь на передышку домой через Ростов, я решила скоротать время до поезда в местном торговом центре. Большом, красивом – и подозрительно тихом. Зайдя в отдел косметики (женщина есть женщина), я с удивлением обнаружила там полупустые полки, отсутствие "золотых" скидочных ценников и скорбящих продавщиц.

Почти весь "люкс" ушёл, не работают больше с нами, что дальше – не говорят. Но вы не волнуйтесь! Вернутся, когда всё закончится. Ну и остатки ещё есть какие-то, правда, без скидок они теперь,

– девушка-консультант старалась меня приободрить, как большинство своих клиенток.

По коридорам торгового центра вяло бродили покупатели. Некоторые явно расстраивались: шопинг не задался. Витрины украшают пафосные рекламные баннеры, но двери многих отделов закрыты. Это западные компании решили "наказать" русских покупателей и не продавать им свои товары из-за денационализации Украины. Лишают индейцев – бус.

А мне вспомнились обгоревшие двери маленького продуктового магазина "Саша" в Донецке, рядом с которым упала кассета после удара из "Точки У". Там же перед входом стояла изуродованная "Газель". Кабина грузовичка выгорела, а картошка и какие-то ещё овощи рассыпались из развороченного кузова по всей улице, закатившись между прикрытыми пледами трупами прохожих и осколками стёкол. Спасатели торопливо устраняли последствия разрушений: из выбоин в асфальте хлестала вода, пахло газом. Медики оказывали первую помощь на месте, отправляли пострадавших в больницы. Все работали сосредоточенно, привычно. Только рядом с одним из погибших кричал и что-то бормотал пожилой мужчина. Под толстым покрывалом угадывались очертания тела того или той, кого он потерял.

14 марта с территории, контролируемой киевским националистическим режимом, по жилому кварталу Донецка была запущена тактическая ракета "Точка-У". Погибло 20 мирных жителей. 28 человек получили серьёзные ранения. Фото: DPR Press Service / Globallookpress 

Через пару часов на попавших под удар ВСУ улицах было чисто. Стёкла смели, кровь смыли, коммуникации починили. Здесь вообще очень чисто. Кусты и деревья в центре, куда редко долетают снаряды, подстрижены, тротуары подметены, а под изъеденными осколками стенами – ровненькие газоны. Коммунальщики восстанавливают работу насосной станции, повреждённой ударом ВСУ, под обстрелами за считаные часы. Дончане берегут свой город, берегут друг друга. Их 8 лет убивают за то, что они русские. Здесь людям некогда переживать об айфонах, курортах, элитной парфюмерии, маникюре и остальном, что входит в обязательный набор культа потребления.

Интересно, сколько наших сограждан после нанесённого западными производителями оскорбления смогут радоваться тому, что их "простили" и облагодетельствовали возможностью заплатить за очередное барахло? Хочется верить, что таких немного. Может, им стоит потратить высвобожденное от шопинга время на наведение порядка на улицах? Или на налаживание импортозамещения?

Ад, в котором нет права кричать

Поезд, который вёз меня домой, был фирменным, купе – женским. После короткого знакомства и ответа на дежурный вопрос, откуда еду, одна из соседок – холёная, ухоженная женщина примерно моих лет, замкнулась. Ей явно не хотелось портить себе поездку конфликтом, но я для неё начала представлять всё то, что лишает привычных радостей жизни. Но удержаться от жалоб она не могла. Теперь вот и питание в поезде одноразовое. И кормят так себе. И вообще – что теперь будет? Спецоперация всё поломала.

А я вспоминала пожилого мужчину, которого вывозили из Волновахи волонтёры отряда "Ангел". Они ехали туда на машинах, набитых хлебом и бутылями с водой, поверх продуктов лежали автоматы. Я напросилась с ними в рейд, отправилась без маркировок "Пресса" – хотела увидеть всё без купюр.

В Волновахе на соседних улицах в тот день ещё шли зачистки. В чужие дворы мне строго сказали не ходить: там трупы и, что ещё хуже – растяжки. Покидая территорию, неонацисты заминировали даже кладбище.

Наш подопечный по имени Владимир оказался серьёзно ранен: пару дней назад он неосторожно вышел во двор во время обстрела "градами" и получил осколки в живот и руку. Начиналось воспаление, вывозить мужика надо было срочно.

Дом его разбомблён, но сохранились две отапливаемые комнаты – бесценный жилой ресурс этой холодной весной. Увидев нас, Владимир плакал и смеялся, показывал нам свой иконостас и боевые самодельные тренажёры на заднем дворе – как-никак, в прошлом наш герой был чемпионом СССР и Украины по боксу.

И ещё он рассказывал, как их обстреливали танки ВСУ.

Это был ад, в котором у тебя даже кричать права нет!

– вспоминал он.

А перед самым отъездом наш подопечный потребовал, чтобы мы отнесли хлеб и воду в дальний конец улицы – его соседям, до которых добраться непросто. Для этих людей даже одноразовое питание было большим праздником.

Только за победу!

После того как итоги стамбульских переговоров были озвучены, мне начали писать и звонить знакомые с ДНР. Они хотят знать, что происходит. Они помнят Минские соглашения с бандеровцами и знают им цену. Их самый большой страх, самый кошмарный сон – что Россия бросит всё на полпути и уйдёт.

А я всё вспоминаю село Безыменное и очередь беженцев из Мариуполя. Там на капоте старенькой "пятёрки", на которой им только что удалось вырваться из горящего города, разводила кипятком чай и супы быстрого приготовления молодая пара. В салоне сидели их дети. Муж был ранен в плечо и ногу – так парня "проводили" до подвала украинские националисты, когда он делал вылазку за одеждой.

Русские солдаты поделились с семейством едой и дали им денег на первое время, ведь вывезенные гривны удастся поменять не сразу. 

Как и многие из тех, кто только что выбрался из-под обстрелов, ребята как будто находились в изменённом состоянии рассудка. Мы поговорили немного, и я отправилась в магазин за каким-нибудь перекусом. Но там меня неожиданно догнал глава семейства и потребовал записать его речь на камеру, чтобы все "узнали правду".

Только за победу биться, только за победу. Не надо никаких соглашений, никаких переговоров. Надо топтать украинскую власть. Полностью. Зеленский – п****ара. Он говорил на присяге: "Я сделаю так, чтобы украинский народ никогда не плакал". А вот я уже плакал дважды, мне тридцать лет. Спасибо!

– выпалил парень и убежал из магазина. Я передала ему с собой конфеты детям.

Что с того?

Сейчас я в Питере. Прямо под окнами толпы земляков штурмуют супермаркет "Призма", часами стоят там в очередях и тележками скупают всё подряд. Финская сеть с апреля уходит из России и реализует всё со скидками. Через стеклянные витрины видно: на полках уже почти ничего не осталось. У выхода из магазина пара молодых петербуржцев утрамбовывают громадные пакеты с добычей в багажник. Слышу, как девушка говорит мужу: "Ну, может, они скоро сторгуются там с Украиной, прекратят воевать, и снова все магазины откроются".

Эти люди не понимают, что Россия ни с кем не воюет и не торгуется. Мы защищаем право Русского мира на жизнь. Защищаем наших братьев. Защищаем русских детей. Защищаем донецкую старушку, активистку Русской весны, вся семья которой ушла на фронт. Эта женщина рассказала мне:

В 2014 году мы знали, что за нами – Россия. Они бы сломали нас и пошли дальше. Это фашисты, и мы готовы были драться с ними, с этим режимом. А сейчас вы пришли, и скоро всё закончится, наступит мир. 

Мы защищаем себя. И те, кто за это имел наглость назвать русских покупателей недостойными обслуживания, унизить их – не должны иметь права вернуться на нашу землю. Они показали, что они нам враги. А деловые отношения с врагом – это предательство.