Белое слово: Автократия в нашей стране неизбежна, как законы тяжести
Мы можем делать сколько угодно переворотов, совершать любые революции, учреждать федеративные республики, устраивать массовые репрессии, но никогда не уйдем от автократии как нашей государственной неизбежности. Автократия в нашей стране неизбежна, так же как законы тяжести в нашей земной жизни
Простому народу нужен Правитель, стоящий выше партийных и вообще групповых интересов, выше политических увлечений времени, связанный всем своим существом, своими предками и своим потомством с исторической судьбой своего Отечества.
Наша историческая автократия, с одной стороны, всегда брала на себя наибольшую из возможных ответственность властвования и ведения государственных дел, с наиболее возможным освобождением массы нации от этого властного бремени, с другой стороны, эта власть всегда была способна по своей неограниченности в любой нужный момент концентрировать силы своих верноподданных в нужном ей направлении, будь то война или, скажем, реформы, требующие общенациональной поддержки и сил всей нации.
В этой универсальности Самодержавия - его сила и одновременная необременительность, в отличие от многочисленных мелких и жаждущих материального насыщения демократических «самодержцев», всевозможных выборных администраторов до какого-нибудь префекта района включительно, и многотысячной армии депутатов всех уровней.
Россия живет многие столетия на огромном евразийском пространстве, продуваемом всеми возможными геополитическими ветрами, окруженная нашими неспокойными соседями с востока, с запада и с юга. И находясь в постоянной более или менее смертельной опасности от внешних врагов и от «гражданских добродетелей» всевозможных прогрессистов и сепаратистов среди номинальных наших граждан, наша страна неизбежно должна управляться персонифицированной автократической властью. Только она способна принимать быстрые волевые решения и мобилизовывать население.
В принципе, во всех странах, как бы они не назывались, существует автократическое начало, часто в состоянии спящем или полугонимом. В каких-то странах начало автократическое, общество может позволить себе не беспокоить в силу исторических или географических обстоятельств.
В нашей же стране автократия неизбежна, если, конечно, в нас не угасло чувство самосохранения.
Обсуждение вопроса плохо это или хорошо - материя абсолютно праздная и чисто теоретическая. Автократическая концентрация власти в нашей стране была всегда вопросом жизни или смерти. Когда такой власти в нашей стране не было, то приходили иностранные завоеватели. Когда же наши люди начинали сомневаться в её полезности, случались внутренние смуты и революции, железными кровавыми доводами показывавшие необходимость возвращаться к ранее испытанным и верным способам управления огромными объемами России.
Величина территории, национальная и религиозная разношёрстность населения, слабая транспортная и экономическая связь регионов не объединяются революциями или социальными экспериментами, а только мощью власти принуждения.
Советская республика, попытавшись вместо автократии руководствоваться диктатурой партии под именем военного коммунизма, быстро обанкротилась и перешла на режим «красных вождей». И вроде бы режим Сталина походил на единовластное правление, хоть и небывало затратное и кровавое. Правда, на пути к своему вождисткому единовластию ему пришлось перестрелять две трети, если не больше, своих товарищей по партии.
Но проблема сталинского вождизма осложнялась ещё и родовой проблемой всех республик - особой нравственной слепоглухонемостью.
В спокойные времена это не всегда бросается в глаза, но приобретает катастрофические последствия, когда от нации и государства требуется полное напряжение своих сил. В таких ситуациях нравственно слепоглухонемые республики, как это было во Второй Отечественной войне (1941-1945), вынуждены обращаться к нравственным ценностям, выработанным при Монархии: к вере отцов, к славе предков, к голосу национальной крови, к нравственным чувствам любви к Отечеству, идеальной жертвенности, социальной иерархии, дисциплине, выдвигающей вместо прав во главу угла обязанности, к тому, что в обыденном материалистическом мире демократических республик находится в загоне, в гонении, в пренебрежении.
В ситуации холодной войны эта нравственная слепоглухонемость, к которой неизбежно вернулась советская республика после Отечественной войны, привела её к государственной катастрофе. Тем более, что противостоять Западу в этот раз коммунисты решили без русской мобилизации, на основе монархических традиционных ценностей. Советское руководство, будучи примитивными материалистами, думало, что в этот раз справятся лишь с помощью экономических реформ и военно-стратегического паритета.
Но коммунистические идеи, будучи копиями, разновидностями западных же идей, не выдержали конкуренции с аутентичным Западом и рухнули в сознании советских людей. В критический для коммунистов перестроечный момент, идеологически не отмобилизованные русские просто не стали драться за жизнь СССР.
В современном противостоянии с Западом нужны другие идеологические ориентиры, нужна не просто автократическая власть, а власть, исторически отображающая психологические вековые установки русского человека, нужна Самодержавная монархия.
Конечно, понять великий смысл монархии труднее, чем понять республику, устроение которой гораздо проще, и дается без особого духовного и умственного труда. Перефразируя слова одного философа, скажем, что советская республика соотносится с русской монархией, так же как партийные советские песни соотносятся с симфониями и операм Чайковского, а партийная честность, ограниченная расстрелами, - со святостью преподобного Серафима Саровского.
Современная российская республика также вынуждена обращаться к монархическим ценностям, которые даже после уничтожения Трона и поругания алтарей остаются в обществе, но в обыденной республиканской жизни не культивируются как замшелые, мракобесные, отжившие. Когда же речь заходит об испытаниях, связанных с жестоким выбором между жизнью и смертью, а сегодня противостояние с Западом нарастает вновь, то республиканское сознание не находит среди своих материальных бытоулучшительных стремлений и полуатеистическом атомизированном эгоизме тех нравственных сил, которые способны даровать победу.
К будущей победе в новой холодной войне способно только единовластие, в России оно называется Самодержавием, только эта великая власть способна совершить этот великий подвиг.